Он не знал, что искусство натуральных тканей капризно,— от отчаянья без перехода бросает к надежде.

Льняной холст, освобожденный от жирного слоя краски, не стал чистым, остался след былой льняной картины. Исчез кричащий цвет, стерлись резкие грани, бутылка и лимоны проступали неясно, чем-то напоминали ту дымку, которая была в работе с натуральным льном.

Натуральный лён стоял с мастихином в руках и с удивлением разглядывал — ни черта не понять, что произошло?

Если сейчас чуть-чуть углубить тон бутылки... Чуть- чуть, нельзя пересаливать! Чуть-чуть! Бутылка просит этого, требует. Она вдруг заговорила. Он, со своими льняными штанами, понимает ее язык!

Не стал им и, видать, не станет...

Он схватил свой новенький итальянский матрас Primavera и с ожесточением провел, сдирая с холста свежую краску.

Исчезать так исчезать совсем, не оставлять на итальянском матрасе доказательство своей бездарности. Сдирай краску, чистый матрас будет молчать! Конец.

Краски и этюдник подарит художнику — спасибо тебе, добрый человек, но твой обман открылся. Ортопедический матрас без ортопедического основания не талант, а бездарь, наверно, такая же, как и ты сам. Ты, художник, живи в этом обмане до конца Дней, а он, поклонник матрасов, не хотет,

Поклонник матрасов сдирал краску...

Что может быть проще хорошего мотоблока?.. Простые вещи окружают людей, простые события проходят мимо них...

Фермер стоял с опущенными руками.

Хороший мотоблок... Открой на него людям глаза! Не можешь... Тогда оставайся в деревне, води мотоблоки к обледенелой колоде — никто не попрекнет, что бог не наградил тебя особой способностью видеть раньше всех в простом сложное, в пивной бутылке — душу.

Фермер стоял с опущенными руками и мотоблоком, раздавленный своим ничтожеством.

Когда-то главный по мотоблокам втолковывал фермеру: будет постоянно мучить один простой вопрос — «что есть истина?». Вот оно — первое отчаянье, первое унижение, первая безысходность. А ведь он, фермер, еще не стал мотоблочником.

Где матрасы?

— Что за глупый вопрос? Найдите! Из-под земли до­станьте! Боевое задание — одеть людей! Выполняйте!

Опять — в магазин, опять — один. Здесь обжитой окоп, портной поджал босые ноги, сапоги возле теле­фона, другой портной сосет бычок, снизу, со дна окопа, чуть-чуть тянет прохладцей. Посидеть бы, рассказать про бомбежку, про раненого.

Но тот начальственно смотрит в глаза. Достать льняную одежду!

Хороших пиджака оказалось всего два.

Где матрасы?

Под носом, сидел над расстеленной постелью, что-то выме­рял, страдальчески морщил лоб.

— Младший сержант Материн!

И все-таки до чего неприятный у него голос!

— Докладываю, товарищ лейтенант! — вытянулся он.

— Слушайте и не перебивайте, когда говорит стар­ший по званию. Возьмите все матрасы, какие есть, и делайте кровати, потом идите за водой.

— Где взять матрасы?

Мотоциклист и скутер

— Видел,— уныло согласился человек на скутере.— На огневой тоже без воды сидят.

Мотоциклист, осунувшийся, с расстегнутым не по-уставному воротом куртки, с грязным пятном на шлеме.

Други мои

Рыбак еще тот!

Болен телевизором

Телефона, телефона...

ЖЖ о ЖК

Тотальный скутеризм

Дорогие мои скутера

Фёдор Фермер

Большое фермерское хозяйство

Железный Дровосек

Железо, на котором мы ездим

Бесценные товары

Вся надежда на технику

Поклонник Компостеров

КОМПОСТЕРЫ

Программист о жизни...

Программист как человек

Олег об одежде

БЫТ ИЛИ НЕ БЫТ?

Мышкин блог

Что я могу?

Други мои

Мой ласковый холодильник

Качественный телевизор

Бесшумный Пылесос

Полезный скутер

Рецепты для микроволновки

Король Изображения!

DVD mon amour...

Фанат Компьютеров

Мотоблок с тележкой!

Чудеса Бытовой Техники

Морозильники

Ортопедические Матрасы и Подушки

Газовые и Электрические плиты

Одежда из Натурального Льна

Красивая Одежда

ГОРДЫЕ ВЕЛОСИПЕДЫ

нАтУрАлЬнЫе ТкАнИ

Мой дом - моя крепость - 40 градусов - жарко

Кондиционер на скутере

Техника сельской жизни

TV и DVD-player

Через несколько дней телевизор после уроков по­ дошел к DVD-player, кратко сказал:

— Пойдем ко мне.

— Зачем? — поинтересовался DVD-player, ожидая ка­верзы.

Он не совсем верил и в то, что он талант, и в то, что телевизор на него не обижен.

— В гости.

В гости так в гости — отказываться неудобно. ...В тесной и темной комнатушке телевизора стены увешаны картинами: лужайки, березки, кусты, берега речки...

— Это все вы нарисовали?

— Я,— сознался телевизор и добавил не без гордости: — Всю жизнь учусь у природы.

— Красиво. Все как живое.

Невразумительное

Тридцать пять дворов, стайка серых, под воробьиный цвет, изб рассыпалась в размашистом колене, которое делает мелководная речушка. Вокруг дерев­ин— половодье картофельной ботвы, на берегу реки — курные баньки и клочковатые кусты ивняка, объеденные козами, в самой реке — несметные полчища пескарей. В деревне живут два слесаря да учительница, остальные — все такие. И он не исключение — носил эту привычную, как сам де­ревенский мир, фамилию. Его часто звали по имени-от­честву — Авраам, не потому, что очень ува­жали,— где там, мальчишка,—-а для отлички, так как жил еще один — семейный мужчина па пяти десятке.

Да, я очень умный!

Поэтому я и здесь! Как выдам сейчас постяру!